Эрих Вонс лихорадочно настраивал связь с транспланетарным скайлайнером, зависшим на орбите весьма крупного планетоида BX 387 Sigma 33 N… Для непосвященных уточним, что сектор галактики под кодовым ником BX 387 был открыт в тринадцатое созвездие Зодиака в 2089 году и вызвал много споров у своих первооткрывателей и их многочисленных оппонентов, которые заподозрили его в особой невероятной правильности безо всяких прецессий и регрессий… Внешне вполне нормальная планета номер три при солнечной системе третьего типа, почти соответствовала параметрам планеты Марс, на которой уже полвека проводилось терраформирование по земному типу, отчего нынешний Марс славился густыми прибрежными лишайниками и почти планетарным планктонным океаном…
Точка включения человека в социум - где
и когда, при каких обстоятельствах, с каким минимумов прав и свобод... Об этом
говорим... в продолжение темы глубинных сновидений…
Хотя этот вопрос застал меня врасплох. Я точно помню только то, что я сразу увидел дверь… Дверь, за которую выйти было больше нельзя. Ту самую белую, плотно прилегающую дверь, из-за которой лился почти болезненный белый свет…
- А ты знаешь, - сказал мне Юра. – У меня несколько иное принятие этого мира. – Я родился в Сибири. Прямо оттуда меня привезли в областной южный город. Этот город встретил меня, несмышленыша, звуками. Красками. Какими-то городскими строениями. И я в нем словно очнулся. Когда впервые вышел на улицу. Я еще почти бессловесный ребенок вдруг понял и все осознал… Я внезапно ощутил себя человеком.
- Юра,- заговорил я. – А почему у нас с тобой столь странно разные вхождения в эту жизнь? Ты ворвался в эту жизнь через краски, через звуки, через врожденные права и полномочия жить и быть на земле человеком, а я – через какую-то кунсткамеру, как бы случайно юрко пролез, только с тем, чтобы в той же кунсткамере и оставаться.
- Ну, - сказал мне приятель, - это не удивительно, если верить твоим рассказам, что с детства тебя обрабатывало КГБ, чаще внешне, чем предметно вторгаясь в твой внутренний мир, то естественно ничем другим твой мир не был богат, и передвигался ты в нем словно по вешкам, по кодам, по предложенной тебе подложной морзянке…
Не было богатого наполнения твоего мира естественно природными звуками и красками. Тебя изначально закрыли в некомособом мире, как потенциального оператора времени, в особую комнату, и только в надежде вырваться из нее у тебя и возникал этот белый свет.
Я подумал, наверное, мой друг прав… Друг, с которым я дружу сорок лет… И тут я услыхал старую забытую песню…
«В нарисованных джунглях Нельзя заблудиться, И не съест никого Нарисованный зверь. Только верю я, верю я, верю, Что может открыться Эта белая дверь, Эта белая-белая дверь».
Почему я обращаюсь к куплету давно призабытой песенки? Да потому что она словно ворвалась в меня этой ночью! Мы, в общем-то, живем едва ли не от рождения в крепких знаковых кодировках, среди которых вечно базовые: цвет, звук, запах… Ими прочно закодированные наши прожитые пространства. И только благодаря им, мы, люди, резко отличаемые друг от дружки… Обычная ночь определенно пахнет отличительнее чем день, да и цвета она иного. Если честно, чуть более глубокого, чем день… Ведь она уводит в сны, в которых уже свои особые отличительные кодировки.
Со своим давнишним приятелем мы вместе прошли армию, вместе беспечно мытарствовали по жизни, не голодно, но духовно обескровленными сущностями с похожими, а то и просто одинаковыми вешками в биографиях… Вчем-то мы действительно были похожи, хотя и живем в разных городах, но все-таки одной маленькой зеленой страны, красивой страны на карте земного шара – Украине. Но грани восприятия у нас все-таки разные... У меня, скорее восприятие человека лишенного неких естественных прав и свобод, почти что с раннего детства, а у моего приятеля – изначально вальяжное право на жизнь, которое никто не попытался у него отобрать с самого детства… Так что и детство у нас разное – у него на внешней свободе, а у меня как бы за дверью. Оттого-то я и вижу эту самую дверь. Я даже не вижу той вечной замкнутой комнаты, в которой меня держали годами, хотя многие говорят, что существуют определенные коридоры, в которые в наказание выставляют диссиденствующих людей, и тогда каждый отдельный человек может годами безысходно блуждать по неким запредельным к реальности лабиринтам… Так пугали в СССР миллионы инакомыслящих после всяческих таблеточных обработок всех потенциально злобных антисоветчиков во всяческих советских психушках. Самого меня Бог миловал… Я не одной из них не прошел, не подошел, не знал, что это такое… Зато меня с детства кто-то взял и отметил: оператор времени… Человек знающий, человек способный пройти через виденье определенных структур временных и пространственных… И начались всяческие эксперименты над моей психикой ребенка. Был бы я там один - ладно бы.
Нас там было около шести - восьми человек. Маленьких человечков… Почему говорю около? Потому что в памяти тех детских лет это не отобразилось, не вспомнилось, но навсегда осталось.… Каждый из нас рвался ни друг к другу, ни друг от друга, ни ссорился, ни мирился. А только безнадежно рвался за ту самую белую дверь, о которой мне теперь всю жизнь приходится писать, как о неком Рубиконе, который нам так и не дали перейти в детстве… Удивительно, но, только пройдя через осознание этой двери, я сейчас стал способен более спокойно и домовито, более глубинно начать писать.
Начать писать на шестьдесят седьмом году жизни! Шестьдесят шесть лет я провел под замком пометившей меня в изгои системы, узконаправленным рупором услужливойпод систему инаковости, которую запрессовали в жесткую пожизненную безысходность. Словно всю прежнюю жизнь я прожил под диктофон, под какие-то строгие запретительные команды… поступать так, так и так, не поступать никак иначе! Хотите проверять, покопайте себя очень простым тестом: задайте себе вопрос, что сразу впервые вы ощутили на земле в детстве, когда почувствовали либо не почувствовали себя человеком? Мой друг сразу ощутил вокруг себя шум большого города, а под ногами запах травы.
- Правда, это, скорее всего, была все же некая социальнаяда общественная помойка со своими придонными морлоками и монстрами, от которых тут же начинало подташнивать, но все-таки это была конкретная окрестная жизнь, коль скоро другой в ту пору он быть не могла. Я же сразу ощутил себя маленьким, запрятанным от мира со всех сторон человечком, которому на земле не было предупредительно оставлено ничего, даже надежды вырваться за столь огромную белую дверь, за которой, возможно, и была моя самая настоящая, да так и не состоявшаяся жизнь.
Вот прошлой ночью мне снилась бесконечная белая комната. Одним словом, как-то сразу мы туда прибыли. В странно туманоидных облачениях – я и жена. У Ирины тончайшая и почти кошерная, но все же белая юпка-клеш, милый белесый топик и вязанный сумкой эдакий нефиговый что там клач (!) - заплечный белыйбанан… Перед нами, под нами, и над нами сплошные белые плоскости во всяческих перегородках. Внешне весомые, а на деле, - тончайше невесомые. Чуть прикоснулся и продавил себя в некий новый объем. Формы комнат, словно пересечение двух прямоугольников с одной внутренней угловой стенкой, от которой все в здешнем мире отталкиваются, как от печки. А где печки, та непременно должны быть всяческие запечные сверчки-старички. И в нашем случае вскоре обнаружился точно такой же… Я даже тут же признал старичка- Валерка! ,такой же курчавенький, махонький, задироватый… Нет-нет, я не оговорился… Задиристы в нем немного, но вот предрасположенности к этому делу - вполне. У меня к нему почему-то сразу возник вопрос: - Валерик, а где наши печеночные котлеты с веницианской цыбулькой? Их же было наготовлено до хренища?
- Веле, да они все уже Там…
- Где там…
- Ну, там, где звучит там-там… Они как бы не съедены, но переданы на пожертвование белому Проведению.
- Эко ладно все так устроилось. Сам я их не понюхал, а они уже к Белому Проведению перешли…
- Веле, не обижайся, старик… Здесь заведено так. Ты пока обижайся, походи, осмотрись и все такое прочее.
- Какое такое прочее. Ко мне здесь уже шесть знакомцев в гости, млин, напросились? Чем принимать будем?
- Нет, принимать здесь тебе их кааб бы нечем. И я как бы ни причем. Меня просто вызвали прямо из-за дихтовой сон-стены для пущего антуража… Тебе же без меня хоть завесься…
- Так я же с Ириной…
- Ну тогда вам обоим не комильфо… Пока пообвыкните и ночь отойдет… А ведь выбираться бы надо будет, пренепременнейше…
- С каких-то пор ты вдруг в переживатели записался…
- Просто люблю я вас и жалею, как форменных дурачков.
-Нет, Валерка, ты мне это дело брось. Нам с Ириною на прием, а ты временно отшпились! Вон у нас в банане, как раз шесть пластиковых тарелочек, и на каждой по полтора колечка деликатной польской колбаски… Ее Ирине сестра из Польши прислала… А полулитры белой уж точно в этом белом мире найдется…
- С этим все будет "ок!". Вот вам ваша пол-литра, правда, градусов в ней не сорок, а всего тридцать два, ровно столько, сколько зубов при молодой силе во рту… Но в бутылочке скрыт секрет. В ней пятьдесят атмосфер, так что бухлавыходит... короче, получается 25 литров хоть и чуть менее градусного, но продукта.
- А восемь градусов разведенки тоже белое проведение бухнуло? – строго спросил я у Валерки.
- Ну, бухнуло, - ответила курчавая туманоидная бестия… - Здесь, если прислушаться да приглядетьсяих нисколько не шесть, а прямо сказать – до хрена… Сразу оговорюсь, без привычки даже вашу белую дверь с лету маху лучше не открывать… Я вам стеночку приоткрою, тогда и поймете, что и как устроено в этом местечке…
Стена тутже приоткрылась, а сам туманоидный Валерик сразу словно выпал в осадок…
Белая дверь палаты скрипела и не успевала до конца закрыться из-за множества входящих и выходящих туда-обратно людей. Кто-то искал врача, кто-то все ещё не оставлял попытки поймать сеть, чтобы связаться с близкими, а кто-то просто паниковал… В первые секунды, не поняла прикол, подумав что тут что то про расизм.На эти мысли меня натолкнули белая дверь и негр на картинке…
Валя, Валентина, Что с тобой теперь? Белая палата, Крашеная дверь...
Что со мной теперь? Не хожу на митинги — Не втираю дичь... Подавился бургером Коренной москвич.
Да я как бы дверь открыла, и с порога начала рассказывать, что случилось разве нет?
Когда белая дверь закрылась, Чимин тут же подбежал к Джину, который и вправду пошёл мыть руки.
- У меня уже нет сил их терпеть. Когда они уже друг другу признаются? -Я думаю, они оба в курсе того, что они не безразличны друг другу. Просто не хотят ничего менять.
- люблю бесить людей, а особенно тренеров - везучая и невезучая одновременно - не понимаю литературу (да-да, это для меня белая дверь) - ненавижу мед
Это типа тоже дверь. Белая. Это значит, что кто-то очередной в очередной раз открывает для себя новую чистую жизнь. Может он решил завязать с преступлениями, а может просто хочет взять новый лист и написать свою судьбу все сначала. Вы это не понимете?Я думала, что всё понимаю, но потом сама взяла и вышла в белую дверь …
То есть как бы на ВиКи написано, что Лору убил Боб, в принципе логично, учитывая, что это всё жирная отсылка на Твин Пикс… Но белая дверь про Боба! И он там никого не убивал!! и вообще Лору любил!! В общем, непонятно, но очень интересно: Рыжий, рыжий, конопатый убил дедушку лопатой. А я дедушку не бил, а я дедушку любил!
Итак, что мы имеем:
- исписанная доска - волшебные круги - рисунки на здании - люк в бассейне - джунгли - белая дверь - регенерация Ёнджуна - странная игрушка
Мммммм… теории мои теории… Где только искать выход из них… один выход есть вон за тем повором, там небольшая белая дверь, только оградку надо отодвинуть… кдадбищенскую… Короч, у меня белая дверь и мне пришла идея разрисовать ее как в ронпе(дверь в комнату по управлению монокумы… Мать идею одобрила, будем рисовать Лицо клоуна прямо на белой двери…
Стоим болтаем с коллегой… Я стою спиной к этой двери, и я слышу какой то шорох оттуда...
Я такая: шо, мля,а щас страшно стало?!
Он:???
Я: а мне показалось, что там кто-то ходит…
Двери всех возможных расцветок все напрочь плотно закрыты - туда никто так просто попасть не может, но мой мозг уверяет меня в обратном…
Айлер очнулся. Вокруг него полностью белая комната. Белые стены, белая тумба и шкаф, белая дверь и белая плитка на полу. "Какой мертвый, болезненный цвет" - подумал Тайлер.
- Раз вы не открываете, я сама войду! - Яростно крикнула Галка и, открыв дверь, узрела интересную картину. На полу лежал, скрючившись, полностью голый староста палаты номер шесть, а из его ануса выливалась белая семенная жидкость его сопалатника. В углу, раздвинув ноги, сидел Эйс, только что кончивший.
Когда белая дверь закрылась, Чимин тут же подбежал к Джину, который и вправду пошёл мыть руки.
-Опять умываешь руки... А их сидельцев по психиатрическим тюрьмам КГБмиллионы! - У меня уже нет сил их терпеть. Когда они уже друг другу признаются? - Я думаю, они оба в курсе того, что они не безразличны друг другу. Просто не хотят ничего менять. А не переместить ли нам их прямо в пору этого сновидения в некую отдельную квартиру, где есть своя белая дверь с золотой патиной и лаком, цельногнутая, теплая, изготовление п од проём. А по контуру двери - художественная фрезировка... Но только без санузла. Ведь у них обоих в голове полный срач! Для обустройства всего этого почти очаровательного внешне хостеса вам понадобятся:
- Высокая кровать с ножками на пустых пол-литровых стеклянных банках, чтобы по ночам не скрипела, - Комнатные растения, - Зеркало с подсветкой, - Аккуратные полочки с ватными палочками и вазелином, - Рабочий стол и небрежно дышащий на ладан гаджет, - Пушистый ковер и меленькое ведерко с синтетическим квачем и пятновыводителем, - Светильник возле кровати, - Белая дверь, и надпись на ней "Не входить", строгона английском…
- А туалет, траханный Ёнджун, он же Боб, он же Чимин?! - Блин, Кать, ты на вопрос гостей: "А где у вас туалет?", отвечай голосом мудреца. Что-то вроде: "Прошлое забыло, будущее закрыто, а туалет - белая дверь, за баром"… Фенита ля… эндшпиль, голубки, срать домой!!
Я всегда начинал жить на одних заблуждениях. Мне всегда казалось, что у меня впереди будет еще время, и я отодвину границы того, когда возникает планка запредела. Поэтому до последней минуты буду писать частности… Сон, который накануне меня посетил, будет такого рода частностью. Мое нынешнее восприятие людей будет такого рода частностью. Я уже говорил о той белой двери, которая меня беспокоила, за которой обычно был свет, к которому, увы, самого допуска не было. И вот однажды во сне меня пропустили за эту белую дверь… За этой белой дверью оказалось множество коридоров, каждый из которых,в свою очередь, был со своими белыми дверями, дверьми, за которыми можно было найти, только лишь потеряв что-либо… И вот этот поиск себя в месте, где можно было что-либо найти или что-либо потерять, у меня затянулся.
Я ходил от двери к двери. Где-то за дверью: одной, второй, третей слышались голоса. Всякий раз в этих голосах было что-то свое – то строго сакральное, то едва ли не скабрезно пересмешливое, и во все этом были какие-то собственные переживания, какие-то нравственные истины или всяческие соглашательные мезальянсы, в случаях намеренного отхода от этих словно намеренно пластилиновых истин.
— За кого ты голосовал? — Если бы там была графа «плавленый сырок», я бы выбрал это. Вот только зачем? Пять лет назад, 6 августа 2015-го, нормальную еду, которая внезапно былазапрещена ещё с 2014-го года, начали уничтожать… Всего за пять лет уничтожено 36 тысяч тонн "санкционки"… В стране, где каждый четвёртый ребёнок недоедает.
- А я, как сильная и независимая, купила сегодня швабру, приготовила на ужин плавленый сырок… Кхаххк, плавленый сырок перемешенный с яйцами! А тут грянула ночь, и в кишечнике шкрябонуло… Пошла на кухню искать еду. А все спят ещё… Ну, и нихера бы я не нашла, как тут я увидела последний плавленый сырок… Ну, и я его ем... Чувствую себя, знаете ли, добытчицей... Кстати, после прочтения книги оголодалого тюряжного Сервантеса «Дон Кихот» я начала обожать кушать сыр с хлебом, как мой любимый Санчо.
- Сегодня и я тоже искушал плавленый сырок... сейчас бы пивка выпить, да по ночному району погулять, но, нету ни денег, ни компании… Пох на компанию, деньги будут только в понедельник… А пока, как в песне поется: «…и вот уже, надломленный в кармане засыхает плавленый сырок»! Стоп,а я что реально сегодня ел - только чипсы и кофе? Да еще плавленый сырок возле ларька с боярой?! Большего тебе и не надо, тунеядец. Книги он пишет… Ты лучше бы оперу написал о соседских доходах, доходяга сырковый. А то у тебя даже носки густым сырным духом пропахли, хоть сам ты почти уже вышел за свою последнюю белую дверь…
Тут же случались совершенно неоднозначные открытия илинаходки. И все это было, было, но оно меня не касалось, потому что среди всех этих комнат где-то была единственная моя!
Но за мной словно тенью за вот этими маленькими, странно обустроенными комнатами, обычно ге-образными, то есть, зайдя туда, ты словно попадаешьв квадратную комнату, но один угол этой комнаты занятвнешне снаружи другой комнаты, которая где-то за пределом данной комнаты, отчего надо прежде непременно выйти в коридор, чтобы попасть в следующую комнату некой бесконечной анфилады все новых и новых комнат…
И вот что характерно, коридоры вроде бы прямые, но когда заходишь в следующую комнату, то и очередная комната оказывается с таким же жесткоге-образного обрезанным печным углом. Как будто там где-то живет свой собственный истопник твоего несостоявшегося прошлого.
Иза всем этим где-то там, на фоне этих комнат – за белым на белом – мелькает, условно говоря,милейшим чертушкой образ киевскогохудожника-трансформагорянина Валерия Галейко с его очаровательной махнорыло-белой улыбкой, который нам с Ириною говорит, мол, всё это ещё не все, что я лично для тебя, Веле, усердно сочленяю и выписываю специальный, тщательнейший путевод на левкасе…
- Ты по этому путепроводу сможешь смело и оперативно пройти все свои и даже не свои, но здешние комнаты!
- Да мне, - говорю, - Валера так много и такого счастья не надо. У меня есть моя супруга, моя ладушка, мой охранитель, моя Бемби… Мы пойдем с ней только туда где не только мне, но и ей будет удобно впредь пребывать на этом внезапно вызванном терренкуре. – Но только оглянулся, то сразу заметил, что моя отчаянно инициативная и смелая Бемби на сей раз ступает только строго за мной, словно оказались мы с ней на странном не мирном месте, сплошь запруженном, словно заминированном не только моими, нашими, но и бесконечно чуждыми нам чужими эмоциями и воспоминаниями… И тут сразу почудилось нечто прежде услышанное…
«Оставь действовать разум, он укажет тебе на твое назначение» - записал 17 марта по старому стилю 1847 года восемнадцатилетний студент Лев Толстой, находясь в казанском госпитале, он начал вести дневник, который послужил основой для развития его художественного метода, – и вел его до конца жизни...
«Ты жил слишком близко к жалким людям... не подымай руки против них. Они - бесчисленны и не твоё назначение быть махалкой от мух» (Ф. Ницше)
Я сразу подумал, что в двадцатом веке мы были великими идеалистами... а теперь остались разве только одни капитаны футбольных клубных команд, которые однозначно имеют на земле назначение?
Какого твоё назначение в этой жизни? Это всего лишь вопрос времени и на него так сразу ответить не получится... За сегодня столько раз слышал все эти «должен», «обязан», «это твоё назначение», «бог поможет», что решил посмотреть, где я и сколько должен. Выяснилось, что сбербанку, по ипотеке, ещё 684 тысячи рублей, а больше них, никому, ничего не должен и не обязан… Так что обмыть и осмыслить свое назначенье, это еще не значит постигнуть и пройти сквозь него… А не то, чтобы зайти за очередную белую дверь.
Вновь послышались скрипучие застенные голоса: - Неужели ты способен подумать, что твое главное назначение – это только дать потомство и все, ну, камон?? Ты это серьезно!? У каждого человека есть предназначение… Кто-то должен править страной, кто-то изобрести лекарство от оспы… Эх ты, Буратино… Твоё назначение — скидывать мне смешные тик-токи!
- Да, и с мезоглинной лексикой ты не встречалась в жизни, и мужики к тебе тоже не приставали, никто не говорил, что твое назначение рожать детей и радовать мужа, ага... и, мол, хватит тут пытаться умничать, дырка говорящая, тебе твое назначение уже указали… - горько всхлипнула словно кукольная Мальвина, очаровавшая твитер своими синими волосами. -Женская гендерная социализация : Who есть кто? Дед Пихто, конь в пальто, вечный кабысдох, отчаянно проигравшийся в Спортлото… Твое назначение имеет уровень выше... он у тебя глобальный...ты наша Вера...и почти уже другая планета - твоя вера вытащит нас из ямы... дальше сама знаешь…
- Каждому человеку отведена какая-то роль в этой жизни… но если и существуют Единороги Смерти, то сам ты - лошадь предвестника апокалипсиса. И твоё назначение предсказуемо… - А это уже кто-то конкретно мне огрызнулся… Ох, уж эти люди из-за застенного поребрика сна… Ох уж эти чудни-лунатики…
Так что Бемби сквозь сон почему-то идет только строго за мной и не предлагает мне идти за собой, потому что для неё очень странно это сплошь белое пространстко, поскольку, по сути, она ведь художник-график и в трафикебелым по белому ей как-то не комильфо. Ведь ей в равной степени характерны и черные и белые пятна… А чаще линии… Иногда белые на черном, но чаще – черные на белом. Вот такое у нее отношение с графическими цветами, как у меня – поэта, отношение с внезапно возникающими голосами, пробивающиеся в сознание сквозь общественные «козлиные» выпасы за местечком Паволоч Сквирского уезда, откуда родом мой дед Генах, отец моей покойной матери Тойбы, зачастивший приходить в мои сны… Свои сны он так и не досмотрел. Их оборвала война… Фашисткой авиабомбой под Сталинградом… Сплошное недо-счастье… А ведь сны ему были назначены на долгие годы… Вот от избытка недовостребованости и стали эти сны перетекать понемножку ко мне… Нет, всё же возраст это состояние души. А не количество прожитых лет
!
И "Доброе утро!" - это не время суток. Поскольку любое окрестное: "Доброе утро…" - это состояние души.
А вчем счастье? В секундах маленьких, острых? Счастье не измеряется единицами времени или деньгами. Счастье - это тоже состояние души... И адвокат это не профессия, и это - состояние души... А что адвокаты? Посмотрите на их лица, а еще лучше "в глаза"... Только тогда вы сможете понять: "Что есть закон?" В современном всяческом государстве... Когда уже нечего терять, тогда остаются только картинки с выставки: один синяк с канонической алкогольной деградацией. Второй - худшее, что можно представить в роли адвоката: беспринципный хитро вывернутый лис.
Быть подписанным не значит стать частью... как можно стать частью вашей "помойки" (звучит не многообещающе, но да пофиг) если мы ничего не делаем а только восхищаемся чей-нибудь фантазией и мастерством только с тем, чтобы не чувствовать себя на помойке… Но и помойка - это тоже состояние души, и если вы с нами читаете нас, поддерживаете насили, прости Господи, ещё даже и восхищаетесь, то вы входите уже не в состояние души, а в стихию, она поглощаетвас потому, что кем бы мы были без всех вас… Ведь мы – как море… А море – это тоже состояние души!
Как странно живут люди, очень странно... Стараются создавать видимость жизни, а не жить. Искренность не в моде, и не в цене, когда отсутствует полное понимание, что нищета, и прежде всего духовная нищета - это не состояние жизни, а состояние духа!! Каждый почему-то хочет быть непременно успешнее, сильнее, красивее другого, а зачем?
Ведь без души он не испытаешь чувства, а как бы только поймешь их, но так и останешься не пронзенный этими нечеловеческими эманациями божественного биороботом… И вот у меня сейчас такое же состояние: я больше понимаю чувства, чем испытываю их – ведь сны не более, чем подмена реальности… И если во сне мое лицо, не выражает эмоций, то... Получается, что кто-то словноспер мою душу? Чем не вечный Антоша Чехонте: кто писал не знаю, а я дурак читаю («Станционная книга»)...
Но только что до всего этого мне – поэту, когда во мне самом сплошное недоразумение, а тут еще вокруг меня прыгает Валерка со своими сакральными досками на левкасе, на которых, как от утверждает, скрыты великие истины, а всех истин разве что в том, что они нарисованы смурно белым на белом, и при этом Валерка пыжится:
- Это львовский стиль, это там так делают, там же еще и вышивают белым искристым мулине дрябло-сиротски по белому… Там же, правда, есть еще и вышивки синим по синему, да и синим по белому… Но ты не переймайся… Это тебя не коснется, это не твое… Ты просто старайся пройти через эти комнаты, раз подвернулся тебе эдакий сон. Ты там и о себе немало услышишь… И это, может быть, будет даже полезным…
Вот я и походил по всяческим комнаткам, правда, там не миры, а некие сплющенные до одного мига сноведического мирки. А потому я по ним нехотя походил, жену поводил – она бедрышками шевелит, я – батонами, а к душе ничто не пристало… Вот и почувствовал, что эта нелепая прогулка Бемби уже достала… Вот я Валерке и говорю, мол, я хочу выйти!
- Да как же ты, дурья твоя башка, выйдешь отсель, когда здесь одни только белые комнаты за белыми сплошь дверями? Я же для вас даже стены предупредительно приоткрывал, но ведь оказывалось, что и там ни выхода, ни Европы… Ты будешь ходить тут бесконечно, если я только не укажу тебе путь! - и он однозначно мне указывает какую-то новую анфиладу комнат, которая далеко в торце оканчивается открытой дверью.
Я говорю:
- Нет, я туда не пойду. Чай, этаж у нас под ногами не первый? Я, кажется, наперед знаю, что это такое. Так некогда в Глевахе погиб мой старинный крепко пьющий приятель, которого якобы привезли туда, чтобы профилактически лечить от наследственного алкоголизма, но вместо этого он внезапно ступил за территорию третьего этажа, и выпал прямо на асфальт в торце порушенного здания областной профильной психлечебницы. В профили прописали лечение от деллириума, а в реальности не перекрыли проем в месте рухнувшего накануне балкона. Да и бетонную крошку с асфальта там никто не прибрал… Вот тело и размазало под суфле… А ведь тот проем должен был быть обеспечен всяческими охранными средствами… Не было там никаких средств охранения! Там ему просто была уготовлена смерть, и все для этого было обустроено. Не пойду я туда, Валерка…
- Ну, подойди ты туда! Тело-то твое спит – во всю дрыхнет прямо на пузе. И похрапывает по-берложьи… Что ему телу будет? Ну, упадет с дивана на пол и только.А так ты просто поймешь, что я честно даю тебе право на выход.
Я ему в ответ:
- Врешь, как всегда… Хотя, давай всё же попробую…
И вот я уже пытаюсь открыть эту торцовую дверь, и тут же обнаруживаю, что дальше этой двери какой-то бесконечный космос с какими-то пролетающими в бездну порушенными мирами, осколки которых разрываются подобно влажным новогодним петардам с вонью и копотью несусветной… Похоже это портрет какой-то нездешней странной галактики с мириадами то ли поломанных, то ли разбитых, то ли истолченных в суетный порошок звездами, которые уже как бы не звезды, а горькие иллюстрации навсегда как бы несостоявшегося… Одним словом, это словно перевернутый рассыпавшийся и разъехавшийся космом, но уже не на небе, а где-то там под ногами, и тут решительно вмешивается жена моя Бемби:
- Нет, Валерик, но, похоже, что туда мы точно уже не пойдем… Нет, туда нам не надо… мы попытаемся отступить от бездны назад и войти еще в одну – последнюю комнату… - и решительно взяв меня за руку, она меня отводит от перевернутой звездной крупорушки и вводит за приоткрытую белую дверь еще в одну белую комнату…
И тут же перед нами раскрывается пространство еще одной комнаты, и только тут я понимаю, что совершенно реально начинаю воспринимать слова своей преданной половинки:
- Ты только запомни, - говорит мне она,- что нам всегда надо стремиться войти только в очередные белые двери, чтобы попасть в очередную белую комнату. Веле, это уже не квест, а реальный путь к себе, и если даже желаешь, то и путь на свободу быть и оставаться собой, преумножая и побеждая себя во множестве поступков и раз… Во множестве раз и поступков…
Так мы и делаем – мы заходим в очередную белую дверь: очередная комната, но на выходе из неё уже точно что-то не так, потому что тут впервые появляются разноцветные двери… Синие, зеленые, красные…
- Туда мы не пойдем… - Здесь мы не будем стоять… - Туда нас не зовут… Скороговоркой говорит взявшая на себя управление сноведическим квестом Бемби.
- А здесь и вовсе опасно, - внезапно говорит мне жена. – Возвращаемся!
Мы возвращаемся, но в том коридоре где прежде были только одни белые двери внезапно возникают эти красные, зеленые, синие, салатовые, морковные двери… Фиолетовые двери предупреждений всяческих: - туда не ходи, - там не стой, - там не двигайся, - не живи, - не будь, не дыши…
И жена мне говорит:
- А я тебе что говорила? Вот они, твои белые двери… Вот они! Те самые надежды, которые ты питал… и там, и там, и там, и вот здесь… И куда бы ты не ходил – тебя облапошивали, обманывали, объегоривали, оставляя от надежд одни только насмешки… Сволочи, какие сволочи… Разве не о них спел Юра Контишев: Несвоевременное оформление виз - иятеряю Армению. Не Грузию (мы с нею тёзки: она – Георгия, Юрий – я)! Не с теми евреями время сверяю, наверное. Несусь по серверу: на юг, на запад (не суюсь на север я со своим самова… самовывозом – please! – в Рассею).
Осоловевшая в Соловках, а не соловьями заливавшаяся, Родина моя, не буди ты сынов, уснувших сном одинаковым. Чёрточка. Солдаты снова. Даты их жизни и смерти. Чёрт! - точка! А у политиков в головах серые мысли о зелёных листочках… дензнаков.
Сволочи! Вешать бы их! А Родина молчит. И наша. И ваша. Всея! Соловьи… Соловки… Сволочи… А мы всё молчим…
И снова… И здесь не ходи… и там не броди… и тут не стой… и даже не надейся… И снова повторяется все тот же навязчивый алгоритм…
- Который для тебя одного, дурака, был скрытым, а остальным было понятно, что это лишь падь, то есть жизненная западня только на тебя одного. – продолжает говорить мне жена. - Но у тебя есть я. Вон она твоя белая дверь!
И мы действительно видим последнюю белую дверь, которую ниодин подлец еще не успел окрасить в какую-то чернильно-морковную краску, - как видно гоны на мой род по жизни повелись издревле, - остается белой дверью. Мы решительно рвемся к этой двери, и нам даже удается поникнуть через ее мягкий волнительный белый свет, пройти через ее внезапное расторжение… И наступает пробуждение!
Я просыпаюсь в своем мире, из которого меня хотели выгнать, изжить до времени, до того самого момента душевного созревания, которое должно было обхватить, обволочь меня постепенным наполнением счастья. Я должен был пройти в своем, наконец, вызревшем мире катарсис... Не только же одни разочарования должны были сопроводить меня на этой земле. Должны были вызреть исконные духовные силы, а затем вырасти и окрепнуть в творческом свободном полете крылья, чтобы я не посмел оставить своим потомком нелепый оскомыш памяти с незатейливой страшной меткой: «Навеки проклятая земля!»… Чтобы нив душе, ни в памяти не осталось бремени проклятий своей трудной, но прекрасной, великой, но заскорузлой родине, где каждому надлежит обрести только свою белую комнату, растворив столь заветную и столь навсегда единственную белую, белую дверь…
